Часовня Иверской богоматери
|
Мешались люди и лошади,
трещали боярские головы: когда прорывались к площади толпы народа голого. И чтоб не врывались разные на площадь устоев ломатели, стоит у входа на Красную часовня Иверской матери. Стоит полукруглым выступом. А между домами соседскими стена за ней сзади высится с воротами Воскресенскими. И в эти ворота впаяна, став их неотъемлемой частию, стоит часовня как памятник всем принявшим в бунтах участие. Всем тем, кто этой дорогою, закрытой кирпичными зданьями, прорвался и только пробовал, прошел или лег без дыхания. Правителям и правительствам кто нос не давал высовывать - всем в память ворота с Иверской на часах стоящей часовнею. Они гул проклятий слушали, глядели на бунтов зарево… Они были даже разрушены, но встали при Ельцине заново. И новым своим появлением они и меня возвеличили – я тоже ломал оцепление в проезде Историческом. Когда, не проспавшись с вечера, с толпою на площадь выбился, не знал, что увековеченный я буду часовней Иверской, что там, где ментов растолкали мы, чтоб не было впредь то повторено, огромною пробкой каменной будет проезд закупоренный. Но вот они! вот они! вот они! стоят, проход перекрывшие: часовня; стена с воротами; шатры с зелеными крышами... В железобетон закатаны, в ряды кирпичей закованы, чтоб знали все, что заказаны здесь шествия незаконные. Стена, покрытая инеем, морозным узором дразнится. Пусть нет моего на ней имени, какая мне к чорту разница? Я знаю без всяких вывесок: в апатии, в радости, в горе я навечно повязан с Иверской как змей со святым Егорием. Из века прошлого вынырнув, “А вспомнить, - кричу, - не хотите ли? Покуда мы все не вымерли, еще вы – не победители. Пока мы ходим по городу, глядишь, придем и со сменою. Не зря, вопреки всему гонору, попрятались вы за стенами!” Сейчас никому не получится пройти тем путем, что я хаживал. Но солнце играет лучиком. Сгорает на небе заживо… Не буду выть как ошпаренный. Пойду и успех отпраздную: при жизни поставлен мне памятник у входа на площадь Красную. |